Сергей Макеев. Кавказские «пленницы» // Совершенно секретно. 2007, № 1. – С. 32 – 33.

Красавица Гошаней знала, что к её отцу, князю Темрюку Идаровичу, приехали знатные гости  послы московского царя. Ей велели оставаться на женской половине дома, но шестнадцатилетнюю княжну снедало любопытство: с чем приехали русские послы?

    Темрюк Идарович объединил многих кабардинских князей, защищая земли адыгов от Турции и её вассала, Крымского ханства; он стал князем Большой Кабарды. Но силы были слишком неравны, и Темрюк отправил к русскому царю Ивану Васильевичу послов с просьбой принять Кабарду под руку Москвы. И царь прислал Темрюку «великое жалование» и уверение, что принимает князя Темрюка «со всей своей братиею и з землёю государю в службу». С тех пор русские и адыги, которых чаще называли «пятигорскими черкесами», вместе сражались с против Турции, Крыма и Ногайской Орды...

... Наконец, Гошаней позвали приветствовать гостей. Она вошла, с достоинством поклонилась и произнесла учтивую речь. Гости ничего не поняли, но довольно улыбались и кивали головами: хороша княжна!

   Когда послы уехали, отец сказал Гошаней: «Радуйся, к тебе сватается русский царь!»

   А послы, Вокшерин да Микитин, воротившись в Москву, расхвалили Ивану Васильевичу кавказскую невесту. И за дело! Путешественники с востока и Запада восхищённо писали о черкешенках, их красоте, статности и целомудрии. Царь Иван Васильевич тотчас повелел привезти невесту с родственниками в Москву.

   Примерно за год до того скончалась первая жена Ивана Грозного – Анастасия Романовна. Царь сильно горевал и на похоронах её рыдал «от жалости сердца». В смерти супруги Иван винил бояр, мол, они царицу «извели». А бояре, страшась государева гнева, советовали ему поскорее жениться. С таким же увещеванием обратился к царю и митрополит Макарий.

   Иван Васильевич несколько раз пытался породниться с иноземными государями, засылал послов-сватов в Швецию, Польшу, а позднее в Англию. В этот раз он дипломатично намекнул польскому королю Сигизмунду II, что он, мол, вдовец, а у короля две незамужние сестры. Но Сигизмунд сделал вид, что не понял намёка. Вот тогда и послал Иван IV Вокшерина да Микитина в Кабарду «черкесских князей дочерей смотрети».

     Выбор Ивана Грозного только на первый взгляд может показаться экзотическим. То был не первый случай, когда русские князья брали в жёны черкесских княжон. Кабардинцы издавна состояли на государевой службе: российские князья Черкасские вели свой род от владетеля Идала, прапрадеда Темрюка. Фамилию Черкасских носили и вновь прибывшие Темрюковичи.

     Главный же смысл поисков жены-иностранки был практическим: если не снять, то хотя бы облегчить одну из военных угроз – на западе или на юге. На западе не получилось, поэтому Иван Васильевич и решил породниться с сильнейшим кабардинским князем. Надо сказать, что некоторые знатные Адыгеи уходили к недругам России: много черкесов служило турецкому султану; как раз в это время в Краков прибыли пять адыгских князей со своими знатными земляками, и польский король принял их на службу, даровав всем шляхетство.

    Летом 1561 г. Гошаней, или Кученей, как произносили русские, в сопровождении брата Салтанкула и небольшой свиты приехала в Москву. Им отвели хоромы вблизи кремля. Через несколько дней Иван Васильевич велел «княжне черкасской бытии на своём дворе», «смотрел её и полюбил». По древнему обычаю, жених вручил невесте кольцо и платок, расшитый жемчугом. Тянуть со свадьбой не стали. Но сперва Гошаней предстояло принять православную веру. Второго августа её крестил в кремлёвском успенском соборе митрополит Макарий, и Гошаней-христианка была названа Марией во имя святой Марии Магдалины. А уже на другой день в том же соборе состоялось венчание русского царя с Ивана IV с княжной Марией Темрюковной. Звонили колокола во всех церквах московских; перезвон был такой, что «люди в разговоре не могли слышать друг друга». Свадьбу же гуляли три дня, да так буйно, что об этом ещё долго толковали люди московские и иностранцы.

     Юная черкешенка, вдруг ставшая русской царицей, плохо понимала мужа и вообще слабо разбиралась в происходящем. Когда же она изучила русский язык, царь, должно быть, объяснил ей, что его окружают враги и что никому верить нельзя...

    Мария Темрюковна не  оправдала возлагаемых на неё боярами надежд – уже никто не мог обуздать грозного царя. Наступал самый страшный период его правления – учреждение опричнины, кровавые расправы, разврат и святотатство. И тут же неистовые  покаянные молитвы, непрестанные паломничества по монастырям. Мария ездила на богомолья с царём, а иногда сего старшим сыном Иваном или со своим братом Салтанкулом, в крещении Михаилом.

    В 1653 г. царица родила сына, царевича Василия. Но меньше чем через два месяца младенец умер.

   Летописцы нелестно отзывались о Марии Темрюковне. Вероятно, потому, что она была чужой: в ней всё было «слишком» - слишком чёрные волосы и слишком белая кожа, слишком блестящие глаза и слишком быстрые движения. На неё охотно переносили пороки мужа: она , мол, любит жестокие зрелища – казни и медвежью травлю. Однако сообщали и о неладном житье супружеской четы: о «бесчестии» царя в отношении царицы (то есть о его распутстве), о том, что он однажды «опоил царицу Марию Черкасову»... Иностранный наблюдатель констатировал: царь «отдалил свою черкесскую жену».

    Но черкешенка восемь лет оставалась русской царицей – срок вообще немалый, а для жены Ивана Грозного даже очень большой! На её золотом перстне-печатке красовался двуглавый орёл с надписью: « Царицы великой княгини Марьи печать»

    Тем временем брат царицы Михаил Темрюкович стал одним из самых приближённых к царю, первым дворовым воеводой и главой Опричной Боярской думы. Женился Темрюкович на девице из рода Романовых, родоначальников будущей правящей династии.

   В 1569 г. царь с царицей отправились в Вологду на богомолье. Там Мария Темрюковна заболела. В это время Иван грозный получил известие о «заговоре» в Новгороде Великом и выехал туда, а больную царицу повелел доставить в свою «опричную столицу» - Александровскую слободу. Долгая и утомительная дорога усугубила болезнь, и вскоре после возвращения Мария Темрюковна скончалась.

   Царь горевал о Марии Темрюковне. Должно быть, про себя вспоминал нанесённые ей обиды, но вслух опять винил неких недругов, утверждая, что царица «злокозньством отравлена бысть». В 1570 г., через год после смерти второй супруги, православный государь оплатил поездку в Мекку её старшей сестре Малхуруб. Посылая деньги, царь писал свояченице: «...И в нашем законе христианском тела после смерти разлучаются, а душа от любви духовного света не отлучается. А мы, помятуя свою царицу и великую княгиню Марию, по смерти её, должны кровных её беречь и жаловать».