Крымская война 1853—1856 гг. Оборона Севастополя
Из записок
офицера Черноморского флота А. Д. Сатина.
Славные
страницы в историю Крымской войны вписал своими боевыми действиями Черноморский
флот. Русский военный пароход напал 5 ноября 1853 г. на турецкий
вооруженный пароход. Трехчасовой напряженный бой закончился захватом турецкого
парохода. Это был первый военно-морской бой двух паровых кораблей. В это же
время моряки черноморской парусной эскадры под командованием П. С. Нахимова
обнаружили турецкую черноморскую эскадру на Синопском рейде. Нахимов дал распоряжение
сблизиться с вражеской эскадрой, окружить и уничтожить ее в Синопской бухте.
Но вот на
турецком адмиральском фрегате показался клуб дыму, раздался первый выстрел, и
не успело ядро просвистать, как неприятельская эскадра опоясалась белой пеленой
и ураган ядер проревел над нами. За залпом последовал батальный огонь. Ставши
бортом, мы, не крепя парусов, открыли огонь. Турки, кажется, этого не ожидали.
Они вообразили, что, бросив якорь, мы пошлем людей по реям убирать паруса, а
потому орудия их были наведены по мачтам, и первый залп не причинил нам почти
никакого вреда. Потом под нашим огнем и при густом дыме им было трудно взять
верный прицел. Этим только и можно объяснить наш сравнительно малый урон. Что
было первые пять, десять минут, сказать трудно. Мы стреляли, по нас стреляли.
Не только в батареях, но даже с палуб ничего от дыму не было видно. Палили
перед собой по старому направлению.
Гром
выстрелов, рев ядер, откат орудий, шум людей, стоны раненых – все слилось в
один общий адский гвалт. Бой был в разгаре...
Я полез на
марс. Бой, видимо, стихал. Сверху картина была восхитительная. Посредине рейда,
как громадные кресты над могилами, торчали мачты потопленного фрегата с реями
поперек. На отмели горел турецкий пароход. Город пылал в нескольких местах. В
инструкции вице-адмирала Нахимова было сказано, чтобы по городу не стреляли, в
особенности, чтобы ядра не попадали в дома, где подняты консульские флаги. Но
бомбы, перелетая через турецкие суда, попадали в город, и первое загоревшееся
здание было австрийское консульство. Русские корабли в дыму, как в облаках,
извергали смерть и огонь. Турки не могли более бороться, они начали садиться на
гребные суда, спасаясь на берег; другие, расклепывая цепи, бросались на отмели
и оттуда спасались вплавь. В 4-м часу все было кончено; только два фрегата,
свалившись на отмели, перпендикулярно один к другому, продолжали бой, наконец и
их турки начинали оставлять, лишь несколько фанатиков отстреливались из трех
орудий...
Цит. по:
Страницы боевого прошлого нашей страны (IX – XIX вв.): хрестоматия / сост. В.И.
Буганов, А.И. Назарец. – М.: Просвещение, 1972. – С. 204 – 206
Так как его имп. вел. султан обратился
к его вел. имп. французов и ее вел. королеве Великобритании с просьбой помочь
ему отбросить нападение, направленное его вел. имп. всерос. против владений
блистательной Оттоманской Порты... то их величествам и его имп. вел. султану
казалось соответственным заключить договор, дабы закрепить их намерзния,
соответственно изложенному выше, и определить способы, на основании которых их
вел. окажут помощь его имп. вел. султану.
Ст. 1. После того как его вел. имп.
французов и ее вел. королева Великобритании уже распорядились, по просьбе его
имп. вел. султана, чтобы могущественные дивизии их морских сил направились в
Константинополь и оказали оттоманскому флагу и территориям ту защиту, которую
позволяют обстоятельства, их вел. обязуются настоящим договором еще ближе сотрудничать
с его имп. вел. султаном для защиты оттоманских территорий в Европе и в Азии
против русского нападения, поставив для этой цели такое количество своих
сухопутных войск, которое может оказаться необходимым для достижения этой цели.
Ст. 2. (Обязательство султана не
заключать сепаратного мира.)
Ст. 3. (Обязательство Франции и Англии
вывести свои морские и военные силы из Турции немедленно по заключении мира.)
Союзный договор между Великобританией и
Францией. Лондон, 10 апреля 1854
г.
Ст. 1. Выс. дог. стороны обязуются
сделать все, что от них зависит, чтобы достичь восстановления мира между
Россией и Блистательной Портой на прочных и длительных основах...
Ст. 2. Так как целость Оттоманской
империи нарушена вследствие занятия русскими войсками провинций Молдавии и
Валахии и другими передвижениями русских войск, то их вел. совещалась и будут
совещаться о способах, наиболее подходящих для освобождения территорий султана
от иностранного вторжения и для достижения целей, указанных в статье 1 (обязательство
содержать для этой цели достаточное количество сухопутных и морских сил, об
использовании которых должно быть заключено дополнительное соглашение).
Ст. 3. (Обязательство не прекращать
неприятельских действий без предварительного соглашения)
Ст. 4. Одушевленные желанием поддержать
европейское равновесие и не преследуя никаких целей заинтересованности, вые.
дог. стороны отказываются вперед от извлечения особых выгод из событий, которые
могли бы произойти.
Ст. 5. (Готовность сторон принять в
союз те из европейских держав, которые пожелали бы в него войти.)
Союзный договор между Австрией
Великобританией и Францией. Вена, 2 декабря 1854 г.
Ст. 2. (Обязательство Австрии защищать
Молдавию и Валахию от возвращения в них русских войск. Занятие австрийскими
войсками необходимых позиций для гарантии княжеств от нападений. Австрийская
оккупация не может мешать свободным, передвижениям англо-франдузских и турецких
войск против России.) В Вене будет образована [австро-французско-английская]
комиссия, в которую Турция будет приглашена прислать уполномоченного и которой
будет поручено рассматривать и регулировать все вопросы, относящиеся как к
исключительному и временному положению, в котором находятся сказанные
княжества, так и к свободному проходу через их территории различных армий.
Ст. 3; В том случае, если между
Австрией и Россией вспыхнули бы неприязненные действия, то три договаривающиеся
стороны взаимно обещают в настоящей войне оборонительный и наступательный
союз...
Новая и новейшая история зарубежных
стран / М.В.Пономарев, С.Ю.Смирнова. – М., 2000. – Т. 2. - С. 88-89
Из письма
Л.Н. Толстого – участника обороны города – своему брату.
Ну как тебе
рассказать все, что я там видел и что делал… Город осажден с одной стороны, с
южной, на которой у нас не было никаких укреплений, когда неприятель подошел к
нему. Теперь у нас на этой стороне более 500 орудий огромного калибра и
несколько рядов земляных укреплений, решительно неприступных. Я провел неделю в
крепости и до последнего дня блудил, как в лесу, между этими лабиринтами
батарей. Неприятель уже более трех недель подошел в одном месте на 80 сажен и
не идет вперед; при малейшем движении вперед его засыпают градом снарядов. Дух
в войсках выше всякого описания. Во времена древней Греции не было столько
геройства. Корнилов, объезжая войска, вместо «здорово, ребята!» говорил: «Нужно
умирать, ребята, умрете?» – и войска отвечали: «Умрем, ваше превосходительство,
ура!» И это был не эффект, а на лице каждого видно было, что не шутя, а
взаправду, и уже 22 тысячи исполнили это обещание.
Цит. по:
Страницы боевого прошлого нашей страны (IX – XIX вв.): хрестоматия / сост. В.И.
Буганов, А.И. Назарец. – М.: Просвещение, 1972. – С. 212 – 213.
Из работы Н.
И. Пирогова «В полевом госпитале».
Дело по
оказанию медицинской помощи раненым защитникам Севастополя, начатое Дарьей
Севастопольской, было затем широко представлено в деятельности сестер
Крестовоздвиженской общины, организованной в конце 1854 г. Свою работу они
проводили под руководством великого хирурга Н. И. Пирогова.
Настало 28
марта, страшный день бомбардировки, хотя не первый по счету, но первый по
близости осаждающих к бастионам и городу. Она продолжалась более 10 дней. Это
время останется памятным в истории Крестовоздвиженской общины! С 28 марта по 15
мая деятельность общины сосредоточивалась преимущественно на главном
перевязочном пункте (в Дворянском Собрании), в домах города, в Александровских
казармах и на Павловском мысу. Во все это время самые главные усилия неприятеля
были, как известно, устремлены на 4, 5 и 6-й бастионы и отчасти на Малахов
курган. Более месяца врачи и сестры неусыпно день и ночь действовали на главном
перевязочном пункте. Старшая сестра 2-го и 3-го отделений Екатерина Михайловна
Бакунина отличалась своим усердием. Ежедневно днем и ночью можно было ее
застать в операционной комнате ассистирующею при операциях; в это время, когда
бомбы и ракеты то перелетали, то не долетали и ложились кругом всего Собрания,
она обнаружила со своими сообщницами присутствие духа, едва совместимое е
женской натурою и отличавшее сестер до самого конца осады. Трудно решить: чему
должно более удивляться, хладнокровию ли этих сестер, или их самоотвержению в
исполнении обязанностей... Так было и на главном перевязочном пункте в
Дворянском Собрании; раненые, беспрестанно приносимые вдруг,
свидетельствовались в большой зале, и тут же делался приговор врачей: можно ли
им еще спасти жизнь, нужно ли пожертвовать членом для спасения, или отнести
раненого к числу безнадежных. Первые переносились в операционную залу или в
Николаевскую батарею и поступали после оказанного пособия на руки сестер,
находившихся под руководством Бакуниной, вторые отсылались в дома: Гущина,
Орловского и Инженерный, где сестры Травина, Григорьева, Голубцова и Богданова
делали что могли для облегчения участи страдальцев, действуя то по предписанию
врачей, то по собственному благоусмотрению, ознакомившись из опыта с этим родом
страданий. Велика и высока была обязанность этих сестер: им поручались и
последние желания, и последний вздох умирающих за отечество!
Цит. по:
Страницы боевого прошлого нашей страны (IX – XIX вв.): хрестоматия / сост. В.И.
Буганов, А.И. Назарец. – М.: Просвещение, 1972. – С. 2218 - 219.
Из
воспоминаний генерала Тотлебена.
Замечательные
страницы героизма вписали в историю обороны Севастополя защитники Малахова
кургана, который был господствующей высотой среди южных укреплений города.
Малахов курган был основным объектом многократных бомбардировок Севастополя и
его штурмов. Каждому из штурмов предшествовали бомбардировки, страшные по своей
разрушительной силе.
На рассвете
6 июня 1855 г.
начался 4-й штурм Малахова кургана превосходящими полчищами врага, который
закончился поражением союзников.
В 3 часа
пополуночи, когда только что стало рассветать, показались неприятельские
(французские) войска, поднимавшиеся из-за левого берега Киленбалки, и, вслед
затем, густая неприятельская цепь, поддержанная колоннами, бросилась на 1-й и
2-й бастионы и на промежуточную куртину.
Неприятель
был встречен с оборонительной линии сильным картечным и ружейным огнем...
Понеся значительные потери от нашего огня, французы... не выдержали и
отступили, стараясь укрыться за камнями и неровностями местности, откуда они
открыли огонь по нашим амбразурам... Вскоре французы, устроившись и усилившись
резервом, сделали новую атаку. Но, будучи снова встречены беглым ружейным и
картечным огнем, французы вторично повернули назад...
Вслед за
отступлением французов от 1-го и 2-го бастионов, с редута Виктория взвилось
несколько ракет, и в то же мгновение вышли густые французские цепи... Имея
впереди себя охотников со штурмовыми лестницами и будучи поддержаны сильными
колоннами, они двинулись на Малахов курган и батарею No 6. Вместе с тем
англичане штурмовали 3-й бастион и укрепление на Пересыпи. Несмотря на сильный
огонь с атакованных укреплений, французы упорно шли вперед... Начали спускаться
в ров и подниматься на бруствер куртины. Тогда пехота (русская), занимавшая
банкеты, вскочила на бруствер и встретила неприятеля штыками. Французы были
отбиты, и в беспорядке отступили в каменоломни и траншеи.
Неприятель
еще два раза пытался штурмовать куртину... но оба раза был отражен нашим
огнем...
Отбитию
атаки неприятеля на Малаховом кургане немало способствовали полевые орудия,
только что поставленные на переднем фасе кургана... будучи легки и
удобоподвижны, превосходили орудия большого калибра скоростью картечной
стрельбы.
Между тем
сильная неприятельская колонна, направившаяся по правой отлогости Докова оврага
на батарею No 6, несмотря на усиленный артиллерийский и ружейный огонь, быстро
дошла до батареи. Невысокий бруствер... не мог остановить неприятеля. Французы
вскочили на бруствер и начали проникать вовнутрь батареи... Часть передовых
войск неприятеля достигла до домиков, находившихся на правом скате Малахова
кургана, и, желая укрыться от нашего огня, засела в этих постройках.
В это время
прибыл сюда генерал Хрулев. Схватив возвращавшуюся с работ 5-ю мушкетерскую
роту Севского полка (138 чел.), он построил ее за ретрашементом и со словами:
«Благодетели мои, в штыки! За мною!»... – двинул ее на неприятеля.
Воодушевленные любимым начальником, солдаты бросились без выстрела в штыки.
Вслед за ротой, по приказанию генерала Хрулева, устремились на неприятеля и
остатки Полтавского баталиона. Французы встретили наши войска сильным ружейным
огнем из дверей и окон домиков. Здесь загорелся жестокий рукопашный бой.
Французы защищались с отчаянною храбростию; каждый домик приходилось брать
приступом. Наши солдаты влезали на крыши, разбирали их, поражали камнями
засевших в домиках французов, врывались в окна и двери и, наконец, выбили
французов, захватив в плен 1 штаб-офицера, 8 обер-офицеров и около 100 нижних
чинов...
Цит. по:
Страницы боевого прошлого нашей страны (IX – XIX вв.): хрестоматия / сост. В.И.
Буганов, А.И. Назарец. – М.: Просвещение, 1972. – С. 214 – 215.
«Севастопольская
оборона – важнейшее событие Крымской войны (1853—1856 гг.). Оборона Севастополя
русскими войсками продолжалась с 13 сентября 1854 г. до 27 августа 1855 г. Когда
англо-франко-турецкая армия под командованием генералов Ф. Дж. Раглана и Ф.
Канробера (67 тыс. чел.) подошла к Севастополю, там находился 7-тысячный
гарнизон и 24 тыс. чел. флотских экипажей. Оборону города возглавили вице-адмиралы
В.А. Корнилов и П.С. Нахимов. Чтобы не допустить прорыва союзной эскадры в
бухту, русские затопили там корабли своего флота. Союзники не решились сразу
штурмовать Севастополь, что позволило его защитникам укрепить оборонительные
позиции.
5 октября 1854 г. началась первая
бомбардировка города. В ней приняли участие армия и военно-морской флот. С суши
по городу вели огонь 120 орудий, со стороны моря — 1340 орудий кораблей. В ходе
обстрела по городу было выпущено свыше 50 тыс. снарядов. Этот огненный смерч должен
был разрушить укрепления и подавить волю их защитников к сопротивлению. Однако
безнаказанного избиения не получилось. Русские ответили точным огнем 268
орудий. Жаркая артиллерийская дуэль продолжалась пять часов. Несмотря на
огромное превосходство в артиллерии, союзный флот получил сильные повреждения
(8 судов были отправлены в ремонт) и был вынужден отступить. После этого
союзники отказались от использования флота в бомбардировках города.
Фортификационные сооружения города серьезно не пострадали. Решительный и умелый
отпор русских стал полной неожиданностью для союзного командования, которое
рассчитывало взять город малой кровью. Защитники города могли праздновать очень
важную не только военную, но и моральную победу. Их радость омрачала гибель во
время обстрела вице-адмирала Корнилова. Оборону города возглавил Нахимов,
который за отличие в обороне Севастополя был произведен 27 марта 1855 г. в адмиралы.
Союзники
убедились в невозможности быстро справиться с крепостью и перешли к длительной
осаде. В свою очередь, защитники Севастополя продолжили совершенствование своей
обороны. Так, перед линией бастионов была возведена система передовых
укреплений (Селенгинский и Волынский редуты, Камчатский люнет и др.). В тот же
период армия А.С. Меншикова атаковала союзников при Балаклаве и Инкермане. Хотя
она не смогла достигнуть решающего успеха, союзники, понеся в этих битвах
большие потери, прекратили активные действия до 1855 г.
Пережив
зиму, союзники активизировались. В марте — мае они произвели вторую и третью
бомбардировки. Особенно жестоким был обстрел на Пасху (в апреле). Огонь по
городу вело 541 орудие, их общий залп весил 12 т. Им отвечало 466 орудий,
испытывавших недостаток боеприпасов. За десять суток стрельбы союзники
выпустили по городу свыше 168 тыс. снарядов. Русские смогли ответить им 88 тыс.
«Пасхальный обстрел» стоил севастопольцам 6 тыс. убитыми и ранеными. К тому
времени армия союзников в Крыму выросла до 170 тыс. чел. против 110 тыс.
русских (из них в Севастополе 40 тыс. чел.).
После «пасхального
обстрела» осадные войска возглавил генерал Э.Ж. Пелисье — сторонник решительных
действий. В мае французские части во время атак 11 и 26 мая овладели рядом
укреплений перед главной линией бастионов. Но большего им достичь не удалось
из-за мужественного сопротивления защитников города. 6 июня 1855 г., после четвертой
бомбардировки, союзники начали мощный штурм Корабельной стороны. В нем
участвовали 44 тыс. чел. Этот натиск был геройски отбит севастопольцами (20
тыс.), которых возглавлял генерал С.А. Хрулев. 28 июня при осмотре позиций был
смертельно ранен адмирал Нахимов.
Осажденные
испытывали все большие трудности. На три выстрела они отвечали одним. После
победы на реке Черная (4 августа) союзные войска усилили нажим на Севастополь.
В августе они провели пятую и шестую бомбардировки, от которых потери
защитников стали достигать 2—3 тыс. чел. в день. 27 августа начался новый
штурм, в котором участвовало 60 тыс. чел. Им противостояли 49 тыс. чел.
гарнизона. Приступ был отражен во всех местах, кроме ключевой позиции
осажденных — Малахова кургана. Его захватила неожиданной атакой французская
дивизия генерала М.Э. Мак-Магона (см. Малахов курган).
Потеря
Малахова кургана решила участь Севастополя. В этот день защитники города
потеряли около 13 тыс. чел., или более четверти всего гарнизона. Вечером 27
августа 1855 г.
по приказу генерала М.Д. Горчакова севастопольцы покинули южную часть города и
перешли по мосту в северную. Бои за Севастополь завершились. Союзники не
добились его капитуляции. Российские вооруженные силы в Крыму сохранились и
были готовы к дальнейшим боям. Они насчитывали 115 тыс. чел. против 150 тыс.
чел. англо-франко-сардинцев.
Союзники
потеряли за время Севастопольской обороны 72 тыс. чел. (не считая больных и
умерших от болезней). Русские — 102 тыс. чел. Союзники выпустили по городу
1,356 млн снарядов. О титанических усилиях двух сторон свидетельствуют и такие
факты. За время обороны русские перенесли на себе для возведения
фортификационных сооружений 1 млн мешков с песком и выкопали для защиты от огня
6,5 км
подземных галерей. Союзники же перенесли более 2 млн мешков с песком и выкопали
вокруг крепости 82 км
траншей.
Участники
обороны награждены специальной медалью «За защиту Севастополя». Кстати, в
Севастополе появились первые в России сестры милосердия. Они получили особую
награду — серебряную медаль «Крым — 1854—1855». Оборона Севастополя стала
кульминацией Крымской войны. Благодаря стойкости защитников Севастополя
наступление союзников выдохлось. Вскоре стороны приступили к мирным переговорам
в Париже».
Цит. по: Н.
Шефов. Битвы России. Военно-историческая библиотека. М., 2002.
Наступила осень 1855 года.
Севастопольская война была в разгаре...
Грустную картину представляли
транспорты с порохом, бомбами, ядрами, двигавшиеся на волах.
На телеге лежало по пяти бомб, и волы медленно шагом двигались, делая
в сутки по 25 верст, тогда как министерство рассчитывало
на быстроту чуть ли не в 50 или 100 верст в сутки
на лошадях. Подряды были сданы, и в министерстве предполагали,
сообразно их расчету, что в Севастополе должно быть достаточное количество
снарядов и пороху, а между тем часто волы не делали и 25 верст;
сломается ось или колесо, выйдут и запасные, надо ехать куда-нибудь отыскивать,
где можно срубить или купить; а эти места были так далеко, что их не было
и видно. Чтобы скотину напоить, приходилось доехать до колодца, когда
таковой окажется по дороге; да ведро воды достать чуть ли
не с того света,—такая глубина, а иногда и платить
по 20 копеек за ведро. От недостатка в порохе, бомб,
ядер, гранат и проч. через Ростовцева отдано было секретное распоряжение, чтобы
на 50 выстрелов неприятеля отвечали пятью.
По степи валялась масса трупов,
лошадиных и воловьих; мы, приближаясь к Крыму, более и более встречали
раненых, которых везли, как телят на убой; их головы бились о телеги,
солнце пекло, они глотали пыль, из телег торчали их руки и ноги, шинели
бывали сверху донизу в крови. Меня все более и более охватывала жалость и
досада, а фантастические мечты о картине Севастопольской обороны исчезали
и, наконец, не только исчезли, но и дух мой был возмущен
до крайности, и меня взяло отвращение от войны. Меняя лошадей
в Симферополе, следовательно, за шестьдесят верст
до Севастополя, мы ясно слышали бомбардировку и видели множество
тянувшихся подвод, наполненных ранеными...
...Не одно интендантство грабило.
Поставщики не доставляли мяса, полушубков, разбавляли водку; деньги,
посылаемые крестьянами своим родственникам, мужьям, сыновьям, до них
не доходили и назад не возвращались; а также
не в надлежащем количестве доходил корм лошадям. Крались медикаменты,
и знаменитый наш доктор Пирогов был в отчаянии от недостатка медиков.
Везде и во всем был
беспорядок невообразимый...
...Армия наша отступила
в ночь с 25 на 26 августа 1855 года. Мы приехали рано
утром, и я, взяв лошадь и казака-проводника, тотчас отправился на горку,
названную «Маяком», где был водружен на большом шесте флаг и откуда можно
было видеть кругом на далекое расстояние. Затем я спустился на берег
бухты к мосту, чтобы посмотреть на кончавшееся уже отступление. Южная
сторона города была в огне; местами были взрывы. Войско отступало
в беспорядке, как спутанное стадо баранов. Взорвало меня негодование,
когда я увидел упавшего от бессилия солдата, которого армейский офицер
ножнами своей сабли приводил в чувство... У меня, у штатского,
спрашивали: а где такой-то полк и т. п. Десятки пушек были брошены
с моста в глубину бухты, из которой торчали мачты наших затопленных
кораблей. Картина была тяжелая. Трудно себе представить, насколько это
поспешное отступление на северную сторону Севастополя лживо описано
в реляции главнокомандующего, удивившей своею неправдою всех, кто видел
его в действительности. Неприятель занял южную сторону, не решаясь
двинуться вперед и не подозревая всей беспомощности нашего положения...
По всей дороге
от Севастополя до Днепра валялись трупы и остовы лошадей и быков;
тянулись те же обозы, войска и ополченцы.
Противник имел почти двойной
перевес в силах. Нарезные ружья союзников били на расстояние в 1200—1300 шагов,
а русские гладкоствольные всего на 200—300. Грохот орудий, свист пуль,
проклятия, мольбы, крики и стоны, ржание лошадей — все слилось в ужасный гул. В
Альминском сражении особенно отличился Владимирский полк. Осыпаемые вражескими
снарядами, под градом пуль, "владимирцы” с ружьями наперевес храбро шли вперед.
Это была живая стена штыков, грозно двигавшаяся на врагов. Английский
главнокомандующий Раглан и его свита с изумлением и ужасом смотрели на
мужественную атаку "владимирцев”. Опомнившись, Раглан бросился к своим
артиллеристам и крикнул: "Надо остановить эту лавину!”. Сражение было
проиграно. Но англичане понесли огромные потери. Английский генерал, осматривая
после боя усеянное мертвыми телами, поле печально проговорил: «Еще одна такая
победа, и у Англии не будет армии”
(Владислав Артемов "Крымская
война 1853-1856”,
Белый Город, Москва 2005 г.)
"Наше несчастье в том, что мы не
можем сказать стране, что эта война была начата нелепым образом, благодаря
бестактному и незаконному поступку, — занятию княжеств, что война велась дурно,
что страна не была к ней подготовлена, что не было ни оружия, ни снарядов, что
все отрасли администрации плохо организованы, что наши финансы истощены, что
наша политика уже давно была на ложном пути и что все это привело нас к тому
положению, в котором мы теперь находимся...”
(Тарле. Крымская война. Т. 2 ст.
509)
Упорная, кровопролитная борьба,
возмущавшая Европу в течение трех почти лет, прекращается. Она была
возбуждена не Россиею, и пред самым началом ее почивающий ныне в бозе
незабвенный родитель наш объявил торжественно всем верным подданным своим и
всем державам иностранным, что единственною целию его домогательства и желаний
были охранение прав, устранение притеснения единоверцев наших на Востоке.
Провидение в неизъяснимых,
но всегда благостных судьбах своих готовило событие, которого столь усердно и
единодушно желали и незабвенный любезнейший родитель наш, и мы, и с нами
вся Россия, которое было первою целию войны. Будущая участь и права всех
христиан на Востоке обеспечены. Султан торжественно признает их, и,
вследствие сего действия справедливости, империя Оттоманская вступает
в общий союз государств европейских. Россияне! Труды ваши и жертвы были
не напрасны. Великое дело совершилось, хотя иными, непредвиденными путями,
и мы ныне можем с спокойствием в совести положить конец сим жертвам и
усилиям, возвратив драгоценный мир любезному отечеству нашему. Чтоб ускорить
заключение мирных условий и отвратить, даже в будущем, самую мысль
о каких-либо с нашей стороны видах честолюбия и завоеваний, мы дали
согласие на установление некоторых особых предосторожностей против
столкновения наших вооруженных судов с турецкими в Черном море и
на проведение новой граничной черты в южной, ближайшей к Дунаю
части Бессарабии. Сии уступки не важны в сравнении с тягостями
продолжительной войны и с выгодами, которые обещает успокоение державы,
от Бога нам врученной.
Да будут сии выгоды вполне
достигнуты совокупными стараниями нашими и всех верных наших подданных.
При помощи небесного промысла, всегда благодеющего России, да утверждается
и совершенствуется ее внутреннее благоустройство; правда и милость да царствуют
в судах ее, да развивается повсюду и с новою силою стремление
к просвещению и всякой полезной деятельности, и каждый под сению
законов, для всех равно справедливых, всем равно покровительствующих, да
наслаждается в мире плодом трудов невинных. Наконец, и сие есть первое
живейшее желание наше, свет спасительной веры, озаряя умы, укрепляя сердца, да
сохраняет и улучшает более и более общественную нравственность, сей вернейший
залог порядка и счастия.
|
